Все в этой жизни живо repeat'ом, все возвратится вновь: сталь под плащом, медь под копытом, шляпа на бровь. ©
Наконец-то, дошли руки выложить. Д - драма.
читать дальше
Солнце над Киркволлом
1
Топот четырех пар ног нарушает тишину ночного Киркволла.
Посланный Орсино курьер отыскал нас в Висельнике, где наша разношерстная компания привычно коротала вечерок в апартаментах Варрика, и мы сорвались с места, побросав недопитые кружки с элем. Хотя Варрик-то как раз допил. И даже, кажется, успел закусить – сейчас он что-то дожевывает на ходу, пыхтя и стараясь не отстать от длинноногого Фенриса.
Я снова оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с эльфом. Тот кривит губы, всем своим видом давая понять, как ему осточертели эти войны между храмовниками и магами, и он сам не понимает, что здесь забыл. Но хоть молчит, и на том спасибо. Выскажется он после, я-то знаю.
Мы петляем по узким закоулкам Нижнего города, освещенным редкими фонарями. Час еще не слишком поздний, но улицы будто вымерли, а окна-бойницы, грубо вырубленные в каменных стенах лачуг, наглухо закрыты ставнями, словно забралами. Город пуст, но не спит. Город напуган и напряженно ждет, когда фитиль в пороховой бочке растущего недовольства, заботливо подожженный самоявленной наместницей Киркволла, наконец, догорит. Впрочем, некоторые считают, что фитиль запалил Первый чародей, открыто выступающий против политики храмовников. Ну и я заодно, Защитница Киркволла, больно щелкнувшая Мередит по носу, встав на сторону Круга. Отступница, до которой у рыцаря-командора просто не могут дотянуться руки. Пока не могут.
Но чью бы сторону ни занимали горожане, никто из них не хочет встречаться с храмовничьими патрулями, наводнившими Киркволл. Доказывай потом, что ты лоялен к текущей власти и не прячешь в подвале отступника.
Нам везет – мы еще не наткнулись ни на один патруль. Андерс, шагающий чуть впереди, словно чует их и вовремя сворачивает в переулки, которые знает, как свои пять пальцев. Жизнь мага-отступника и привычка уходить от внимания Ордена дают о себе знать.
– Сумасшедшая сука… – бормочет Андерс себе под нос, ни к кому не обращаясь, и я мысленно киваю, полностью согласная с этим определением.
«Рыцарь-командор Мередит приказала начать обыск в Башне Круга. Она уверена, что среди нас скрываются малефикары. Храмовники уже потрошат личные вещи и таскают магов на допросы. Недовольство растет. Я опасаюсь бунта и прошу твоей помощи, Защитница. Встретимся в Нижнем городе.»
Вот что было в записке Орсино, доставленной курьером.
Сумасшедшая сука.
2
Мы все же немного опоздали. Приближаясь к месту, указанному в письме, я слышу голоса, и один из них явно принадлежит Мередит. Следила за Орсино или сама встала во главе патруля? Неважно.
Храмовник, охраняющий вход на крохотную площадь со сломанным фонтаном в центре, пытается не пропустить нас, но от титула все же есть польза. Несколько слов, и, стушевавшись, он отступает. Молодой, совсем еще мальчишка… Видимо, сейчас я для него страшнее рыцаря-командора. Или его пугает отблеск холодного синего света в глазах Андерса? Он и меня пугал. Поначалу.
Напряжение на площади ощущается почти физически. Воздух густой и тяжелый, как перед грозой. Магия, пока стреноженная, хочет выплеснуться наружу, и я чувствую это кончиками пальцев, легко поглаживающими древко посоха. По моей спине пробегают мурашки, а по волосам – слабые, чуть потрескивающие искорки. Я наблюдаю за перебранкой рыцаря-командора и Первого чародея, готовая ударить, как только кто-то (она) схватится за оружие. Скоро что-то начнется, совсем скоро. Я чувствую это.
Варрик за моей спиной звучно отрыгивает, я вздрагиваю, и заряд, скопившийся в теле, уходит в землю, никем не замеченный. Ощущение неминуемой беды немного отступает.
– Защитница! Слава Создателю! – восклицает незнакомый маг из свиты Орсино, наконец-то, заприметивший нас.
Мередит резко оборачивается.
– Это не твое дело! Не вмешивайся! – бросает она, не утруждая себя приветствием.
Ужасно воспитанная женщина. Что ж, я следую ее примеру и сразу перехожу к главному:
– Когда у власть имущих течет крыша, это мое дело, – говорю я и с удовольствием наблюдаю за выражением ее лица.
Варрик за спиной фыркает, даже не пытаясь сдержать смешок. А Фенрис, должно быть, сейчас закатывает глаза в своей обычной полупрезрительной гримасе, но я не оглядываюсь. В ряду храмовников за спиной Мередит я замечаю Карвера и слегка киваю ему. Кажется, братец не слишком счастлив меня видеть. Ничего нового.
Несколько минут мы вяло пикируемся с Мередит – без особого результата. Конечно, мне льстит мнение Орсино насчет моей значимости в этом городе, но он что, вправду считал, что я сумею уговорить командора прекратить обыски? Боюсь, мое появление только усугубило ситуацию.
– Если понадобится, я камня на камне здесь не оставлю! – Мередит напирает на меня, подходя почти вплотную, и рычит мне прямо в лицо: – Магов крови в Киркволле я не потерплю!
Я и не замечала раньше, какая она высокая. Хотела бы я сейчас походить на каменную скалу своей статью и невозмутимостью, но от такого напора все же невольно отступаю и натыкаюсь спиной на Андерса. Он берет меня за руку. Я поворачиваю голову и вижу, что синее пламя в его глазах разгорается все сильнее.
– Довольно! – Орсино встает между мной и Мередит и поднимает руки в примиряющем жесте. – Довольно! Рыцарь-командор, подобные действия Ордена недопустимы. Это понимают все, кроме вас. Я немедленно отправляюсь к Владычице Церкви, может, хоть к ней вы прислушаетесь!
– Эльтина не поможет нам, Первый чародей, – тихо говорит Андерс, и я вздрагиваю от того, как непривычно хрипло звучит его голос. – Три года. Три года Орден храмовников хозяйничает в Киркволле, а Эльтина молчит. Если бы Владычица хотела, то давно вмешалась, но она бездействует, предпочитая делать вид, что ее это не касается. Церковь никогда не встанет на сторону магов.
Андерс стискивает мне пальцы, до боли. Всего на секунду. Затем он выпускает мою руку и отходит в сторону, становясь особняком. Будто пытается провести невидимую границу между собой и… мной? Всеми нами? Так лист срывает ветром с дерева и бросает, уже ни к чему не привязанный, в свободный полет. Я догадываюсь, что он собирается сделать, но не пытаюсь его остановить. Он прав: время вышло.
Орсино пока не понимает этого. Первый чародей еще надеется сохранить худой мир и горячо утверждает, что Эльтина должна, нет, обязана прислушаться к нему! Андерс грустно усмехается и снова повторяет, что Эльтина уже не поможет. Никому.
Он выуживает из кармана крохотную склянку и ловит мой взгляд. Не Мередит, не Орсино – мой. Его глаза ярко-голубые.
– Прости, – шепчет Андерс.
Тонкое стекло ломается в пальцах. В воздухе разносится резкий запах селитры. Андерс вскидывает руку в сложном пассе, и над Киркволлом всходит солнце.
Все, и маги, и храмовники, не сговариваясь, оборачиваются к яркой вспышке, осветившей темный город. В следующий миг мы слышим оглушительный грохот, и величественное здание Церкви, хорошо видимое отсюда, начинает оседать – медленно, словно во сне. Дружный вздох проносится над площадью и тонет в захлебывающемся лае напуганных собак.
– Что ты натворил?! – Орсино будто бы ссохся и стал ниже ростом. Он закрывает лицо руками. – Что же ты натворил? Война... Это же война…
– Да. Война, – громко произносит Андерс. Его глаза снова приобрели привычный теплый оттенок, и я знаю, что это говорит не Справедливость. – Время компромиссов закончилось.
Мередит бросается к Андерсу, но я заступаю ей дорогу, покрепче перехватывая отцовский посох. Рыцарь-командор скалится в недоброй усмешке. На ее волосах серыми снежинками оседает пепел, принесенный ветром со стороны Церкви.
– Вот как, Защитница? Вот это, эту магию ты защищаешь? Боюсь, ты выбрала не ту сторону! Я объявляю Право уничтожения!
Ее слова хлещут меня почище пощечины. Хотя глупо было ожидать чего-то другого. Война.
– Мередит! – Орсино успел взять себя в руки, и уже не выглядит постаревшим на добрую сотню лет. – Круг здесь не при чем! Это – дело рук одного отступника, и он будет наказан! Но Право уничтожения… Отзови его, прошу!
– Нет, Первый чародей, – слова Мередит будто отчеканены из металла, острого металла храмовничьих мечей. – Круг, отступники… Неважно! Вы добились своего. А я-то опасалась магов крови, ха! Но вы все опасны, все без исключения! Как дикие звери. И с вами поступят так, как поступают с дикими зверьми!
Рыцарь-командор оборачивается к храмовникам, застывшим в ожидании приказа, и взмахивает рукой:
– За мной, в Казематы! Первый и второй патруль остаются здесь. Убейте их всех!
Площадь, до этого словно замороженная, приходит в движение. Маги во главе с Орсино отступают и накладывают на землю отталкивающие руны. Храмовники выхватывают оружие. Часть из них смыкает щиты, закрывая ими командора. Карвер среди них – сегодня брату повезло с номером патруля.
Варрик выдает заковыристое гномье ругательство и скидывает с плеча Бьянку. Фенрис обнажает меч. По-прежнему молча. Я пытаюсь найти глазами Андерса, но меня оттесняет в сторону ретивый храмовник. Черпая силу из Тени, я во весь голос кричу:
– Карвер! Уходи из города!
Надеюсь, он слышит. И надеюсь, мой глупый брат хоть на этот раз послушается меня.
Перед тем, как молния срывается с пальцев, я в последний раз вижу мелькающий в просветах щитов плащ Мередит – алый, как зарево над Киркволлом.
3
Бой закончился быстро. Мало, слишком мало храмовников оставила Мередит против тех, кому нечего терять.
Я откидываю с лица прилипшую прядь волос и осматриваю площадь, ставшую полем битвы. Тут и там в лужах крови лежат тела храмовников и магов. Первый и второй патрули больше никогда не выйдут в город. Магов погибло меньше, но это лишь пока.
Варрик, как всегда, крутится рядом. Сегодня его арбалетный болт сохранил мою голову на плечах. Надо будет проставиться. Потом, когда все закончится. Если будет, кому проставляться.
Фенрис вытирает меч грязной тряпкой, очень похожей на кусок храмовничьего плаща. Он смотрит на меня в упор, сплевывает на землю и произносит сквозь сжатые зубы:
– С меня хватит. Я не собираюсь воевать за магов.
Фенрис разворачивается и, прихрамывая, скрывается в проулке, том самом, откуда мы пришли. С неба сыплется пепельный снег, и я машинально смахиваю его с плеча, оставляя на кожаной куртке серые полосы.
– Вернется. Перебесится и вернется. Я ж его знаю.
Это Варрик. Верный друг, готовый поддержать даже сейчас. Он еще что-то говорит, но я почти не слушаю, нервно озираясь вокруг.
Слава Создателю, вот он! Я, наконец, замечаю Андерса – живого и вроде бы невредимого. Маг сидит на бортике разрушенного фонтана, полускрытый фигурой гигантской каменной рыбины – потому-то я и не увидела его сразу. Теперь от рыбины осталась только половина, но меня это волнует меньше всего.
Я быстро шагаю через площадь, когда кто-то перехватывает меня за руку чуть повыше локтя.
– Я с выжившими направляюсь в Казематы и очень рассчитываю на твою помощь, Защитница. А что делать с отступником, – Орсино кивает на сгорбившегося Андерса, – решать тебе.
Я разлепляю пересохшие губы и криво усмехаюсь:
– Теперь для Ордена мы все отступники, Первый чародей. Я приду. Будьте уверены.
Орсино кивает и уводит оставшихся магов прочь.
Андерс явно слышит, как я приближаюсь, но не поднимает головы. Его опущенные плечи, безвольно лежащие на коленях руки, вся его поза… Будто небо рухнуло ему на спину, и теперь он просто пытается не распластаться ничком под этой непомерной тяжестью, слишком большой для одного человека. На его щеке – кровь, сочащаяся из свежего пореза.
– Если ничего с этим не сделать, останется шрам, – брякаю я, лишь бы сказать хоть что-то.
Молчание затягивается, и я уже едва удерживаюсь от того, чтобы не схватить его за плечи и не встряхнуть хорошенько, когда Андерс, наконец, отвечает.
– Я должен был… Я не мог поступить иначе, – произносит он, и голос его сер, как кружащийся вокруг пепел.
– Знаю. Всегда знала, – просто говорю я, и он не выдерживает и в изумлении поднимает на меня глаза.
– Знала? Но… как?..
Уже лучше. Хоть какая-то эмоция.
– Что ж ты меня, совсем за дуру держишь? – притворно вздыхаю я и подпускаю в голос побольше бодрости, пусть это и нелегко дается. – Селитра? Та самая, что гномы используют для подрыва горной породы? Если бы тебе для эликсира понадобилась чешуйка с задницы виверна, может, и получилось бы обмануть. А так… Не ты один умный, солнце мое. Ну а дальше что? Отвлеки-Эльтину-не-скажу-зачем. Ох, Андерс… Не обижайся, но заговорщик из тебя так себе.
Он все еще не верит в меня. Он хочет что-то сказать, но молча закрывает рот и лишь качает головой.
– Зря ты мне не сказал, – добавляю я с уже настоящим вздохом и привычно закусываю прядь волос.
– Я не мог сказать. Нет, я не хотел… Я боялся, что ты… не поймешь. А если поймешь, то это и тебя поставит под удар.
– Ну, сейчас-то я в полной безопасности! – хмыкаю я и обвожу рукой площадь, залитую кровью и медленно, но верно засыпаемую серым снегом.
Андерс невольно оглядывается вокруг и бледнеет еще больше.
– И это только начало… – глухо бормочет он, но затем смотрит мне прямо в глаза, и его голос вновь становится твердым. – Но я не жалею. Я поступил так, как считал правильным. Я должен бы попросить у тебя прощения, но и этого делать не стану. О каком прощении тут может идти речь?! Хотел бы я соврать, что это все Справедливость, но нет, это был я. И я приму любое твое решение, даже если ты… Даже если это будет казнь отступника.
Вот теперь я узнаю его. Узнаю человека, свято верящего в справедливость, что бы это ни означало. Человека гордого и в высшей степени упрямого. Человека, готового кормить всех бездомных кошек – или взорвать Церковь ради высшей цели. Человека, которого люблю. И меня захлестывает волна жалости.
Я опускаюсь на колени прямо в пепел и обхватываю его лицо ладонями Мои пальцы окутывает теплое голубоватое свечение, оно проникает глубоко в кожу, сращивая рассеченную щеку.
– Шрамами еще успеешь обзавестись, – отвечаю я на незаданный вопрос и порывисто обнимаю Андерса, утыкаясь носом в мех на его воротнике.
Помедлив, он обнимает меня в ответ. Сначала нерешительно, будто боится, что я передумаю и оттолкну его, или всажу нож ему в спину, а затем стискивает меня так крепко, что становится трудно дышать.
– Я дурак, Мариан, – шепчет Андерс.
– Дурак, подтверждаю, но обратно ж не родишь, – раздается сбоку, и мы разжимаем руки. Варрик, подошедший совершенно неслышно, задумчиво смотрит в небо, успевшее заметно посветлеть. – Это все, конечно, очень мило, но у нас мало времени – скоро уже рассвет, а в Казематах идет бойня.
– Ты прав, – я рывком поднимаюсь на ноги и протягиваю руку Андерсу. – Надо спешить, все только начинается.
– Ну и костер вы запалили, ребятки… – Варрик вздыхает и чешет волосатую грудь. – Как бы самим не сгореть. Верно я говорю, Задумчивый?
Я слежу за его взглядом и вижу Фенриса, прислонившегося к стене чуть поодаль. Он разводит руками, мол, не спрашивай, а после прикладывает два пальца к виску и салютует мне. Вернулся-таки. На душе становится тепло, и я благодарно киваю эльфу.
– Весь город будет гореть. Может, и весь Тедас. Но прежде чем стать головешками, мы еще побарахтаемся, верно? – отвечаю я Варрику, и гном только хмыкает в ответ.
– Ну а пока все, кто любит меня – за мной, – добавляю я, направляясь к выходу с площади.
Над Киркволлом всходит солнце. На этот раз – настоящее.
читать дальше
Солнце над Киркволлом
1
Топот четырех пар ног нарушает тишину ночного Киркволла.
Посланный Орсино курьер отыскал нас в Висельнике, где наша разношерстная компания привычно коротала вечерок в апартаментах Варрика, и мы сорвались с места, побросав недопитые кружки с элем. Хотя Варрик-то как раз допил. И даже, кажется, успел закусить – сейчас он что-то дожевывает на ходу, пыхтя и стараясь не отстать от длинноногого Фенриса.
Я снова оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с эльфом. Тот кривит губы, всем своим видом давая понять, как ему осточертели эти войны между храмовниками и магами, и он сам не понимает, что здесь забыл. Но хоть молчит, и на том спасибо. Выскажется он после, я-то знаю.
Мы петляем по узким закоулкам Нижнего города, освещенным редкими фонарями. Час еще не слишком поздний, но улицы будто вымерли, а окна-бойницы, грубо вырубленные в каменных стенах лачуг, наглухо закрыты ставнями, словно забралами. Город пуст, но не спит. Город напуган и напряженно ждет, когда фитиль в пороховой бочке растущего недовольства, заботливо подожженный самоявленной наместницей Киркволла, наконец, догорит. Впрочем, некоторые считают, что фитиль запалил Первый чародей, открыто выступающий против политики храмовников. Ну и я заодно, Защитница Киркволла, больно щелкнувшая Мередит по носу, встав на сторону Круга. Отступница, до которой у рыцаря-командора просто не могут дотянуться руки. Пока не могут.
Но чью бы сторону ни занимали горожане, никто из них не хочет встречаться с храмовничьими патрулями, наводнившими Киркволл. Доказывай потом, что ты лоялен к текущей власти и не прячешь в подвале отступника.
Нам везет – мы еще не наткнулись ни на один патруль. Андерс, шагающий чуть впереди, словно чует их и вовремя сворачивает в переулки, которые знает, как свои пять пальцев. Жизнь мага-отступника и привычка уходить от внимания Ордена дают о себе знать.
– Сумасшедшая сука… – бормочет Андерс себе под нос, ни к кому не обращаясь, и я мысленно киваю, полностью согласная с этим определением.
«Рыцарь-командор Мередит приказала начать обыск в Башне Круга. Она уверена, что среди нас скрываются малефикары. Храмовники уже потрошат личные вещи и таскают магов на допросы. Недовольство растет. Я опасаюсь бунта и прошу твоей помощи, Защитница. Встретимся в Нижнем городе.»
Вот что было в записке Орсино, доставленной курьером.
Сумасшедшая сука.
2
Мы все же немного опоздали. Приближаясь к месту, указанному в письме, я слышу голоса, и один из них явно принадлежит Мередит. Следила за Орсино или сама встала во главе патруля? Неважно.
Храмовник, охраняющий вход на крохотную площадь со сломанным фонтаном в центре, пытается не пропустить нас, но от титула все же есть польза. Несколько слов, и, стушевавшись, он отступает. Молодой, совсем еще мальчишка… Видимо, сейчас я для него страшнее рыцаря-командора. Или его пугает отблеск холодного синего света в глазах Андерса? Он и меня пугал. Поначалу.
Напряжение на площади ощущается почти физически. Воздух густой и тяжелый, как перед грозой. Магия, пока стреноженная, хочет выплеснуться наружу, и я чувствую это кончиками пальцев, легко поглаживающими древко посоха. По моей спине пробегают мурашки, а по волосам – слабые, чуть потрескивающие искорки. Я наблюдаю за перебранкой рыцаря-командора и Первого чародея, готовая ударить, как только кто-то (она) схватится за оружие. Скоро что-то начнется, совсем скоро. Я чувствую это.
Варрик за моей спиной звучно отрыгивает, я вздрагиваю, и заряд, скопившийся в теле, уходит в землю, никем не замеченный. Ощущение неминуемой беды немного отступает.
– Защитница! Слава Создателю! – восклицает незнакомый маг из свиты Орсино, наконец-то, заприметивший нас.
Мередит резко оборачивается.
– Это не твое дело! Не вмешивайся! – бросает она, не утруждая себя приветствием.
Ужасно воспитанная женщина. Что ж, я следую ее примеру и сразу перехожу к главному:
– Когда у власть имущих течет крыша, это мое дело, – говорю я и с удовольствием наблюдаю за выражением ее лица.
Варрик за спиной фыркает, даже не пытаясь сдержать смешок. А Фенрис, должно быть, сейчас закатывает глаза в своей обычной полупрезрительной гримасе, но я не оглядываюсь. В ряду храмовников за спиной Мередит я замечаю Карвера и слегка киваю ему. Кажется, братец не слишком счастлив меня видеть. Ничего нового.
Несколько минут мы вяло пикируемся с Мередит – без особого результата. Конечно, мне льстит мнение Орсино насчет моей значимости в этом городе, но он что, вправду считал, что я сумею уговорить командора прекратить обыски? Боюсь, мое появление только усугубило ситуацию.
– Если понадобится, я камня на камне здесь не оставлю! – Мередит напирает на меня, подходя почти вплотную, и рычит мне прямо в лицо: – Магов крови в Киркволле я не потерплю!
Я и не замечала раньше, какая она высокая. Хотела бы я сейчас походить на каменную скалу своей статью и невозмутимостью, но от такого напора все же невольно отступаю и натыкаюсь спиной на Андерса. Он берет меня за руку. Я поворачиваю голову и вижу, что синее пламя в его глазах разгорается все сильнее.
– Довольно! – Орсино встает между мной и Мередит и поднимает руки в примиряющем жесте. – Довольно! Рыцарь-командор, подобные действия Ордена недопустимы. Это понимают все, кроме вас. Я немедленно отправляюсь к Владычице Церкви, может, хоть к ней вы прислушаетесь!
– Эльтина не поможет нам, Первый чародей, – тихо говорит Андерс, и я вздрагиваю от того, как непривычно хрипло звучит его голос. – Три года. Три года Орден храмовников хозяйничает в Киркволле, а Эльтина молчит. Если бы Владычица хотела, то давно вмешалась, но она бездействует, предпочитая делать вид, что ее это не касается. Церковь никогда не встанет на сторону магов.
Андерс стискивает мне пальцы, до боли. Всего на секунду. Затем он выпускает мою руку и отходит в сторону, становясь особняком. Будто пытается провести невидимую границу между собой и… мной? Всеми нами? Так лист срывает ветром с дерева и бросает, уже ни к чему не привязанный, в свободный полет. Я догадываюсь, что он собирается сделать, но не пытаюсь его остановить. Он прав: время вышло.
Орсино пока не понимает этого. Первый чародей еще надеется сохранить худой мир и горячо утверждает, что Эльтина должна, нет, обязана прислушаться к нему! Андерс грустно усмехается и снова повторяет, что Эльтина уже не поможет. Никому.
Он выуживает из кармана крохотную склянку и ловит мой взгляд. Не Мередит, не Орсино – мой. Его глаза ярко-голубые.
– Прости, – шепчет Андерс.
Тонкое стекло ломается в пальцах. В воздухе разносится резкий запах селитры. Андерс вскидывает руку в сложном пассе, и над Киркволлом всходит солнце.
Все, и маги, и храмовники, не сговариваясь, оборачиваются к яркой вспышке, осветившей темный город. В следующий миг мы слышим оглушительный грохот, и величественное здание Церкви, хорошо видимое отсюда, начинает оседать – медленно, словно во сне. Дружный вздох проносится над площадью и тонет в захлебывающемся лае напуганных собак.
– Что ты натворил?! – Орсино будто бы ссохся и стал ниже ростом. Он закрывает лицо руками. – Что же ты натворил? Война... Это же война…
– Да. Война, – громко произносит Андерс. Его глаза снова приобрели привычный теплый оттенок, и я знаю, что это говорит не Справедливость. – Время компромиссов закончилось.
Мередит бросается к Андерсу, но я заступаю ей дорогу, покрепче перехватывая отцовский посох. Рыцарь-командор скалится в недоброй усмешке. На ее волосах серыми снежинками оседает пепел, принесенный ветром со стороны Церкви.
– Вот как, Защитница? Вот это, эту магию ты защищаешь? Боюсь, ты выбрала не ту сторону! Я объявляю Право уничтожения!
Ее слова хлещут меня почище пощечины. Хотя глупо было ожидать чего-то другого. Война.
– Мередит! – Орсино успел взять себя в руки, и уже не выглядит постаревшим на добрую сотню лет. – Круг здесь не при чем! Это – дело рук одного отступника, и он будет наказан! Но Право уничтожения… Отзови его, прошу!
– Нет, Первый чародей, – слова Мередит будто отчеканены из металла, острого металла храмовничьих мечей. – Круг, отступники… Неважно! Вы добились своего. А я-то опасалась магов крови, ха! Но вы все опасны, все без исключения! Как дикие звери. И с вами поступят так, как поступают с дикими зверьми!
Рыцарь-командор оборачивается к храмовникам, застывшим в ожидании приказа, и взмахивает рукой:
– За мной, в Казематы! Первый и второй патруль остаются здесь. Убейте их всех!
Площадь, до этого словно замороженная, приходит в движение. Маги во главе с Орсино отступают и накладывают на землю отталкивающие руны. Храмовники выхватывают оружие. Часть из них смыкает щиты, закрывая ими командора. Карвер среди них – сегодня брату повезло с номером патруля.
Варрик выдает заковыристое гномье ругательство и скидывает с плеча Бьянку. Фенрис обнажает меч. По-прежнему молча. Я пытаюсь найти глазами Андерса, но меня оттесняет в сторону ретивый храмовник. Черпая силу из Тени, я во весь голос кричу:
– Карвер! Уходи из города!
Надеюсь, он слышит. И надеюсь, мой глупый брат хоть на этот раз послушается меня.
Перед тем, как молния срывается с пальцев, я в последний раз вижу мелькающий в просветах щитов плащ Мередит – алый, как зарево над Киркволлом.
3
Бой закончился быстро. Мало, слишком мало храмовников оставила Мередит против тех, кому нечего терять.
Я откидываю с лица прилипшую прядь волос и осматриваю площадь, ставшую полем битвы. Тут и там в лужах крови лежат тела храмовников и магов. Первый и второй патрули больше никогда не выйдут в город. Магов погибло меньше, но это лишь пока.
Варрик, как всегда, крутится рядом. Сегодня его арбалетный болт сохранил мою голову на плечах. Надо будет проставиться. Потом, когда все закончится. Если будет, кому проставляться.
Фенрис вытирает меч грязной тряпкой, очень похожей на кусок храмовничьего плаща. Он смотрит на меня в упор, сплевывает на землю и произносит сквозь сжатые зубы:
– С меня хватит. Я не собираюсь воевать за магов.
Фенрис разворачивается и, прихрамывая, скрывается в проулке, том самом, откуда мы пришли. С неба сыплется пепельный снег, и я машинально смахиваю его с плеча, оставляя на кожаной куртке серые полосы.
– Вернется. Перебесится и вернется. Я ж его знаю.
Это Варрик. Верный друг, готовый поддержать даже сейчас. Он еще что-то говорит, но я почти не слушаю, нервно озираясь вокруг.
Слава Создателю, вот он! Я, наконец, замечаю Андерса – живого и вроде бы невредимого. Маг сидит на бортике разрушенного фонтана, полускрытый фигурой гигантской каменной рыбины – потому-то я и не увидела его сразу. Теперь от рыбины осталась только половина, но меня это волнует меньше всего.
Я быстро шагаю через площадь, когда кто-то перехватывает меня за руку чуть повыше локтя.
– Я с выжившими направляюсь в Казематы и очень рассчитываю на твою помощь, Защитница. А что делать с отступником, – Орсино кивает на сгорбившегося Андерса, – решать тебе.
Я разлепляю пересохшие губы и криво усмехаюсь:
– Теперь для Ордена мы все отступники, Первый чародей. Я приду. Будьте уверены.
Орсино кивает и уводит оставшихся магов прочь.
Андерс явно слышит, как я приближаюсь, но не поднимает головы. Его опущенные плечи, безвольно лежащие на коленях руки, вся его поза… Будто небо рухнуло ему на спину, и теперь он просто пытается не распластаться ничком под этой непомерной тяжестью, слишком большой для одного человека. На его щеке – кровь, сочащаяся из свежего пореза.
– Если ничего с этим не сделать, останется шрам, – брякаю я, лишь бы сказать хоть что-то.
Молчание затягивается, и я уже едва удерживаюсь от того, чтобы не схватить его за плечи и не встряхнуть хорошенько, когда Андерс, наконец, отвечает.
– Я должен был… Я не мог поступить иначе, – произносит он, и голос его сер, как кружащийся вокруг пепел.
– Знаю. Всегда знала, – просто говорю я, и он не выдерживает и в изумлении поднимает на меня глаза.
– Знала? Но… как?..
Уже лучше. Хоть какая-то эмоция.
– Что ж ты меня, совсем за дуру держишь? – притворно вздыхаю я и подпускаю в голос побольше бодрости, пусть это и нелегко дается. – Селитра? Та самая, что гномы используют для подрыва горной породы? Если бы тебе для эликсира понадобилась чешуйка с задницы виверна, может, и получилось бы обмануть. А так… Не ты один умный, солнце мое. Ну а дальше что? Отвлеки-Эльтину-не-скажу-зачем. Ох, Андерс… Не обижайся, но заговорщик из тебя так себе.
Он все еще не верит в меня. Он хочет что-то сказать, но молча закрывает рот и лишь качает головой.
– Зря ты мне не сказал, – добавляю я с уже настоящим вздохом и привычно закусываю прядь волос.
– Я не мог сказать. Нет, я не хотел… Я боялся, что ты… не поймешь. А если поймешь, то это и тебя поставит под удар.
– Ну, сейчас-то я в полной безопасности! – хмыкаю я и обвожу рукой площадь, залитую кровью и медленно, но верно засыпаемую серым снегом.
Андерс невольно оглядывается вокруг и бледнеет еще больше.
– И это только начало… – глухо бормочет он, но затем смотрит мне прямо в глаза, и его голос вновь становится твердым. – Но я не жалею. Я поступил так, как считал правильным. Я должен бы попросить у тебя прощения, но и этого делать не стану. О каком прощении тут может идти речь?! Хотел бы я соврать, что это все Справедливость, но нет, это был я. И я приму любое твое решение, даже если ты… Даже если это будет казнь отступника.
Вот теперь я узнаю его. Узнаю человека, свято верящего в справедливость, что бы это ни означало. Человека гордого и в высшей степени упрямого. Человека, готового кормить всех бездомных кошек – или взорвать Церковь ради высшей цели. Человека, которого люблю. И меня захлестывает волна жалости.
Я опускаюсь на колени прямо в пепел и обхватываю его лицо ладонями Мои пальцы окутывает теплое голубоватое свечение, оно проникает глубоко в кожу, сращивая рассеченную щеку.
– Шрамами еще успеешь обзавестись, – отвечаю я на незаданный вопрос и порывисто обнимаю Андерса, утыкаясь носом в мех на его воротнике.
Помедлив, он обнимает меня в ответ. Сначала нерешительно, будто боится, что я передумаю и оттолкну его, или всажу нож ему в спину, а затем стискивает меня так крепко, что становится трудно дышать.
– Я дурак, Мариан, – шепчет Андерс.
– Дурак, подтверждаю, но обратно ж не родишь, – раздается сбоку, и мы разжимаем руки. Варрик, подошедший совершенно неслышно, задумчиво смотрит в небо, успевшее заметно посветлеть. – Это все, конечно, очень мило, но у нас мало времени – скоро уже рассвет, а в Казематах идет бойня.
– Ты прав, – я рывком поднимаюсь на ноги и протягиваю руку Андерсу. – Надо спешить, все только начинается.
– Ну и костер вы запалили, ребятки… – Варрик вздыхает и чешет волосатую грудь. – Как бы самим не сгореть. Верно я говорю, Задумчивый?
Я слежу за его взглядом и вижу Фенриса, прислонившегося к стене чуть поодаль. Он разводит руками, мол, не спрашивай, а после прикладывает два пальца к виску и салютует мне. Вернулся-таки. На душе становится тепло, и я благодарно киваю эльфу.
– Весь город будет гореть. Может, и весь Тедас. Но прежде чем стать головешками, мы еще побарахтаемся, верно? – отвечаю я Варрику, и гном только хмыкает в ответ.
– Ну а пока все, кто любит меня – за мной, – добавляю я, направляясь к выходу с площади.
Над Киркволлом всходит солнце. На этот раз – настоящее.
@темы: Dragon Age 2: войнаимир, Dragon Age 2: Мариан, Dragon Age 2: скриншоты